Павел Владимирович, в 1977 году, когда была принята последняя из советских Конституций, названная "брежневской", западные идеологи с издевкой писали о советской "приверженности конституционализму". Мол, каждый новый правитель пишет Основной Закон "под себя". Ельцин не стал исключением?
Павел Крашенинников: Считаю полезным кратко пройтись по истории российского конституционализма.
Первая Конституция России готовилась при Александре Втором, но убийство императора поставило на ней крест. Следующий этап - Основные Законы Николая Второго и создание в 1906 году Государственной Думы, просуществовавшей до 1917 года. В 1918 году была принята Конституция РСФСР, в 1924-м - Конституция СССР, закрепившая создание союзного государства в лице России, Украины, Белоруссии и Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики. В 1936 году была принята новая Конституция СССР - так называемая "сталинская". Следующей стала "брежневская", хотя ее подготовка началась еще в 1962 году, при Хрущеве.
С распадом СССР в декабре 1991 года мы остались с Конституцией РСФСР. Как только депутаты Верховного Совета РСФСР начали вносить в нее поправки, вся конструкция законодательной базы "поплыла", и в законотворчестве начался настоящий хаос, названный журналистами и политиками тех лет "войной законов".
Ситуация была похожа на нелепую попытку отремонтировать дом путем замены отдельных кирпичей и балок на новые. В то время я присутствовал в Верховном Совете в качестве эксперта и был свидетелем, как "с голоса" принимаются поправки в Конституцию РСФСР, в законы, носящие откровенно конституционный характер. Все чаще вслух стал задаваться вопрос: "Что же мы это, товарищи, делаем? Ломаем дом, в котором живем. Давайте строить новый, пока этот не рухнул".
Говорят, что поражение - всегда сирота, а у победы полно родственников. Так и с Конституцией, что ни политик тех дней, то участник создания Основного Закона. Кто реально писал исторический проект?
Павел Крашенинников: В подготовке документа принимали участие действительно многие люди.
Первым, кто поставил политическую цель разработать новую Конституцию России, был Борис Николаевич Ельцин. В 1993 году он издал Указ "О Конституционном совещании". Предполагалось собрать в команду представителей органов государственной власти, местного самоуправления и общественных организаций. Первое заседание Конституционного совещания прошло летом 5 июня 1993 года в Москве в Кремле. В рамках Конституционного совещания конкуренция шла между двумя основными концепциями Конституции: "государственнической" и "основным законом для граждан".
На самом деле коренного противостояния здесь нет. Это просто взгляд, если можно так сказать, с разных сторон. Важно, что удалось отстоять нормы, посвященные защите прав и свобод гражданина России, выраженной в главе второй Конституции, и заложить мощную правовую основу для развития отраслевого законодательства, Гражданского и Семейного кодексов и других актов.
Какое участие в этом процессе принимал сам президент?
Павел Крашенинников: Он лично принимал участие в заседаниях Конституционного совещания. Докладчики были разные: Румянцев, Собчак, Алексеев, Шахрай и другие. Но точку в дискуссиях ставил сам президент. В конце 1993 года, в октябре - ноябре, "президентский" проект Конституции РФ прошел окончательную доработку во вновь созданных органах Конституционного совещания: Общественной и Государственной палатах, а также в Комиссии конституционного арбитража Конституционного совещания, после чего был вынесен президентом на референдум 12 декабря 1993 года.
Не раз приходилось слышать, что наша Конституция якобы списана с американской или как минимум американские советники участвовали в работе над Основным Законом. Так ли это?
Павел Крашенинников: Это не так. Единственно верное в этих историях то, что наши эксперты внимательно изучали весь комплекс конституционных актов других стран. И Конституцию США, и европейские конституции. И индийскую, которая, кстати, самая обширная по объему в мире - более 400 статей.
Мы знаем, что бушевали страсти, спорили по многим вопросам. Какие из них были самые острые?
Павел Крашенинников: Ключевым был вопрос равенства субъектов Федерации. Унитарный принцип государства, если это иметь в виду под вариантами, даже не обсуждался. В итоге было принято взвешенное решение.
В Конституции дан перечень всех субъектов Федерации. Установлен перечень полномочий, находящихся в исключительном ведении федеральных органов власти, и перечень полномочий совместного ведения. Установлены границы полномочий субъектов Федерации, порядок их изменений. Принята необходимость утверждения общенациональных символов и институтов - флаг, герб, гимн. В целом создана система, которая укрепила Россию, объединила страну и людей, что и было на тот момент архиактуальным.
Кстати, в одном из вариантов проекта символика предлагалась в приложении к Основному закону.
Важно, что был дан отрицательный ответ на предложения уйти от наличия национальных республик в составе Федерации. Напомню, тогда высказывались предложения создать субъекты Федерации исключительно по территориальному признаку. Здесь сработал известный политический принцип: политика - это искусство возможного. Если бы попытались пойти по этому пути - не удалось бы сохранить страну. Поэтому за основу мы взяли существующее на тот момент устройство Федерации.
Делались альтернативные предложения. Например, предлагали зафиксировать федеральное устройство государства федеративным договором по аналогии с первой советской Конституцией 1924 года или Конституцией РСФСР. Горбачев в свое время, кстати, был сторонником союзного договора. Но если федеративное устройство государства выстраивается на уровне договора, то включается механизм, предполагающий подписание договора сторонами, а значит, начинается торг, раскол, автоматически вырастает статус регионов и понижается статус федеральной власти.
Что касается ушедших в историю договоров России и субъектов, то, надо сказать, что они сыграли важную роль в сохранении целостности страны.
В США тоже существует федеративное устройство…
Павел Крашенинников: Как раз американская модель и не была принята разработчиками нашей Конституции. Это я говорю в адрес любителей теории американского влияния на российский конституционализм. Выстраивать отношения между федеральной властью и регионами по примеру США мы не стали. И правильно сделали. Не потому, что договорный принцип в чем-то ущербен или неправилен. Конституция США - сугубо национальный продукт политической и экономической жизни XVIII века граждан другого континента. У нас своя история, следовательно, иные решения.
А что мы взяли из опыта других стран?
Павел Крашенинников: Чему мы были просто обязаны поучиться у наших зарубежных коллег - так это вопросам обеспечения свобод и прав граждан. Такого опыта правовой деятельности у России не было. Конституция четко и эффективно определила статус национальных республик, решила вопросы государственного языка, обеспечила защиту коренных и малочисленных народов.
Определено, что внешняя политика является исключительным полномочием федеральных органов власти, равно как, например, таможенное, уголовное законодательство. Был установлен запрет на ограничение свободного перемещения товаров внутри России. Эти формулировки - насущный на тот момент ответ на желание отдельных регионов взять на себя больше государственных полномочий, что в итоге разнесло бы Россию вдребезги.
Той же цели служило введение единой денежной единицы - рубля, управление которой стало исключительной компетенцией федерального центра, с прямым запретом выпуска региональных денег.
Сегодняшние оппоненты Конституции раз за разом возвращаются к теме ее пересмотра. Нынешний вариант Основного Закона называют подчеркнуто "ельцинским", переходным, якобы исчерпавшим себя, а потому требующим либо существенной корректировки, либо полной замены. Как вы считаете, у нас есть еще порох в пороховницах?
Павел Крашенинников: Дискуссии особенно жарко разгораются в период важных политических решений. Однако, возвращаясь к политической и правовой истории, стоит отметить, что первая советская Конституция действовала 12 лет. "Сталинская" - 41 год. "Брежневская" - 14 лет. "Ельцинская" работает уже 24 года. Есть надежда, что на этом чехарда с основными законами страны закончится, по крайней мере - на ближайшие сто лет.
Текст: Борис Ямшанов